Интервью президента «Деловой России» Александра Галушки электронному изданию Polit.Ru
Президент «Деловой России», управляющий партнер компании Key Partner и член общественного совета Федеральной службы финансово-бюджетного надзора Александр Галушка считает диалог властей по вопросам входа России в ВТО «опасно закрытым», а отмену поправки Джексона-Вэника ради «закона Магнитского» называет угрозой для России, как для участника международных экономических процессов.
Александр Сергеевич, добрый день! Мы хотели поговорить с вами о ВТО и, поэтому, сразу же хотелось бы вас спросить про историю с поправкой Джексона-Вэника. США хотят ее отменить ради «Закона Магнитского». Как думаете, это может как-то затормозить или заблокировать процесс интеграции России во Всемирную торговую организацию?
Безусловно. Влияние этого фактора есть. Между Россией и ВТО все еще продолжается сложный переговорный процесс. Такого длительного процесса вступления, как у России, в истории ВТО еще не было. И каждый фактор здесь имеет свое влияние, и история с Магнитским серьезно обременяет наше положение. Политика здесь, к сожалению, присутствует наравне с экономическими интересами. Хотя нам (российскому бизнесу – «Полит.ру») хотелось бы, что она была минимальна.
И все же, как вы думаете, есть риск, что членство России в ВТО будет приостановлено или потеряно?
Конечно. Но давайте будем исходить из того, что наше вступление в ВТО все же завершится.
Хорошо. Россия официально вступила в ВТО 16 декабря прошлого года. У нас уже произошли какие-то изменения в связи с этим? Может быть такие, что пока видны только специалистам?
Пока никаких ни скрытых, ни явных изменений в стране нет. Все только готовится.
Если отвлечься от политического аспекта, то можно говорить о существовании нескольких сценариев развития ситуации после полновесного вступления России в ВТО. Есть более позитивные прогнозы, есть менее. Какой сценарий, по-вашему, самый негативный?
В любом случае, необходимо исходить из того, что все страны, вступившие в ВТО, существуют и сегодня. Ни одна из них не прекратила своего существования. И если брать совокупно все варианты последствий, то там все равно больше плюсов, чем минусов. Но если говорить о рисках, то одним из основных можно назвать нашу неподготовленность. Большинство стран-членов ВТО в организации уже давно, они привыкли играть по новым правилам. Для нас сейчас приоритетной является освоение компетенции пребывания в новых условиях. Если этим пренебречь, то и получится самый худший сценарий.
И когда мы поймем, какой сценарий реализуется?
Тут есть смысл говорить об оценке краткосрочных перспектив, среднесрочных и долгосрочных. Первые ответы мы получим уже через 2 года после полноценного вступления, потом через 4-5 лет, а долгосрочные перспективы могут быть оценены через 10 лет.
Выступая недавно, вы заявили, что вступление в ВТО заключает в себе множество вызовов нашим законодателям. Поясните, пожалуйста, что это за вызовы?
ВТО – это новая система координат. В какой бы стране не происходила смена координат, всегда требуется серьезная кропотливая работа. Масштабная адаптация к новым условиям и правилам. Потребуются регуляторы и внутренней экономики, и международных экономических взаимодействий. Государству нужно сейчас по-новому посмотреть на механизмы, защиты предпринимателей, ориентированных на внутренний рынок. Условия членства в ВТО их предусматривают, но пока у нас нет ни той самой компетенции, ни практики их применения. Также нужно будет уделить особое внимание поддержке экспорта, ведь ВТО – это в первую очередь открытие внешних рынков для наших производителей.
С этим есть какие-то проблемы?
Проблема в том, что кроме нефтегазового сектора, наши предприниматели не привыкли мыслить в категориях глобальных рынков. И еще, к сожалению, дискуссии о ВТО не хватает взгляда «в динамике», когда учтены все те возможности, что предлагает нам новая ситуация. Преобладающий сейчас «статичный» подход и плодит негативные прогнозы, поскольку исходит из того, что ничего не будет делаться.
В недавнем интервью «Полит.ру» лидер партии «Справедливая Россия» Сергей Миронов заявил, что вскоре после вступления в ВТО мы можем увидеть, как умирают целые отрасли нашей экономики. Как думаете, что это за отрасли?
Будут проблемы с машиностроением, сельхозмашиностроением. В этих отраслях они хорошо просматриваются. И если ничего, как я только что сказал, не делать, то эти отрасли действительно будут умирать. Но мне не кажется, что вопрос необходимо ставить столько однозначно. В рамках ВТО вполне можно осуществлять поддержку любой отрасли со стороны государства. Машиностроители вполне могут получить ресурсы и на развитие инфраструктуры, и на обучение и переподготовку кадров, на развитие и поддержку экспорта.
А какие отрасли, по-вашему, очевидно получают преференции в условиях, так сказать, включенности в глобальный рынок?
Из имеющихся – это, в первую очередь, IT-сектор. Но этот ответ также исходит из «статичной» позиции, из того, что есть. Если посмотреть шире, ВТО нам открывает перспективы для создания новых отраслей. Например, перспективы для миграции производств из Европы в Россию. Посмотрите, как разумно средствами ВТО воспользовались Китай, Польша и как неудачно – Украина.
ВТО – это просто инструмент. Его можно использовать во благо, можно во вред. И здесь важно, чтобы наша система управления, руководство страны, действовало адекватно, соотнося поступки с новым условиями. Оно должно внимательно изучить и воспользоваться практикой тех стран, на которых пребывание в ВТО сказалось наиболее благотворно.
Изучение опыта целых стран – это что-то очень большое. «Статика» и «динамика» в рассуждениях – абстракция в абстракции. Как можно описать то, о чем вы говорите, более предметно?
Запросто. Мы недавно обсуждали такую тему, как производство говядины в Калмыкии. Район экологически благоприятный, потенциал для развития животноводства есть. Но пока перспектива развития бизнеса рассматривалась только с точки зрения внутреннего рынка, он обещал исключительно сложности, рисовалась куча проблем. Однако стоило ввести в список факторов перспективу экспорта говядины на европейский рынок – все изменилось. Европа помешана на экологически чистых продуктах. Говядину туда везут из Австралии. В этом раскладе, оказалось, что гораздо лучше поставлять говядину из Калмыкии, поскольку можно обеспечить лучшее соотношение цены и качества. Условия там прекрасные, и Калмыкия к Европе куда ближе, чем Австралия. Но без полновесного членства в ВТО такой экспорт невозможен. Тут не только границы рынков открываются, тут и страхование экспорта, и возможность привлечь дешевые кредиты, чтобы обеспечить финансирование. Проект сразу, что называется, заиграл.
То есть, получается, что освоение компетенции, изучение перспектив – это дело каждой отдельной отрасли бизнеса, а не государства?
Да, но у государства здесь ключевая роль. Оно должно создавать условия для освоения перспектив, должно помогать в обучении и переквалификации. Сейчас и государство, и бизнес, и все граждане должны заниматься оценкой перспектив, но их пока мало кто оценивает.
Ну, в правительстве с оценкой перспектив точно не торопятся. В апреле глава комитета Госдумы по экономполитике Игорь Руденский отправил Владимиру Путину, тогда еще председателю правительства, запрос с целью получить информацию о ходе подготовки ратификации соглашения о присоединении к ВТО. Ответ ему пришел только вчера, 13 июня, и сводился к шести словам «законопроект находится в стадии межведомственного согласования». Вот вы лично, представитель бизнеса, член нескольких правительственных комиссий, общественных советов нескольких министерств, как можете оценить такой диалог ветвей власти?
Как явно недостаточный. В такой закрытости ветвей власти друг от друга вполне могут рождаться необдуманные и потому опасные решения.
Даже сейчас, когда легко предположить, что вступление во Всемирную торговую организацию – вопрос времени, хотелось бы спросить, неужели без ВТО было не обойтись?
Конечно, ВТО несет не только перспективы, но и риски. Но следует понимать, Россия – это часть глобального мира. А в современном, глобальном мире те, кто изолируется – не выигрывают.
Беседовал Евгений Ершов.
